Благодаря мерзотным укольчикам и упражнениям в больничке, я свой уровень почти до восьмидесяти догнал, что-нибудь несложное и сам уже изобразить могу.

«Может, я?» — Кузе явно хотелось поучаствовать в забаве.

«Если вдруг внезапные сюрпризы, ты мне нужен здесь. Кто прикроет? Коли скучно тебе — ну, молниями пошарашь».

Я сформировал компактный, но очень плотный вихрь, который понёсся вдоль дороги, собирая песок и мелкие камешки. А ну, скорости ещё прибавим! Воздушная плеть рывком преодолела расстояние до вершины и хлестнула по окнам. Брызнуло стекло. С сухим треском сорвалась с чистого неба молния и ударила в мигающую тётку. Громко хлопнуло и задымилось. Как завизжали внутри, было слышно даже здесь. А воздушная плеть продолжала виться вокруг домов и хлестать. С неба одна за другой падали молнии.

Через минуту мимо нас пронёсся первый автомобиль. Парень за рулём сидел с совершенно белыми от страха глазами. Ещё через минуту — второй, в этом сидело уже четверо. Но должно быть гораздо больше, не ради пятерых же мажорчиков эдакие доми́ны отгроханы! Кузьма, похоже, подумал то же самое:

— Может, они во внутренних покоях отсидеться хотят?

— А давай-ка сменим тактику… Кузя, центр мой, по остальным продолжай.

— Понял!

Зря ли у меня бабка Морозовна?

С морозом, знаючи, играться легко. Получается, ты не столько вкладываешь энергию, сколько забираешь. А если вообще не принимать и не отдавать, а просто ритмически дестабилизировать энергетический баланс — ещё легче. Принцип качелей. Когда разогналось, усилия на поддержание процесса вообще минимальные.

Я сосредоточился на самом срединном здании и начал выдёргивать энергетические сегменты из прилегающего к нему пространства — и тут же скидывать их в виде жара на соседние. Видеть мелочи на таком расстоянии сложновато, но сейчас объект моего внимания должен стремительно покрываться инеем, а окружающие дома — получать хаотические выплески огня. Похоже, в итоге мы всё-таки придём к пожару.

18. СЕЙ БУДЕТ ГОРОД РАЗОРЕН

ВЫМЕТАЕМ МУСОР

Я смотрел на вяло занимающийся над игорным домом дымок, размышляя, не стоит ли усилить воздействие, и тут машины понеслись с холма сплошным потоком. В них сидели вопящие полуодетые люди. Вряд ли они так сильно огня и мороза испугались, скорее, Хаарт со своими парнями в общий цирк как следует включился.

Мы некоторое время подождали, глядя на редеющий поток проносящихся мимо нас машин. Тормозить кого-то из них лично у меня никакого желания не было — что я, прямо сейчас дознание буду производить? Да нафиг надо!

— Кузьма!

— Что, бать?

— Узнал ты, кто тут непотребством рулит?

— А как же! Эти вот, мамкины пирожки, — он кивнул на проносящиеся запоздалые кабриолеты, — это так, мелочь. Основной доход со Стлища идёт. Опять же, местных дурноманов — пара десятков, немодно это у нас. Для тех, кто именно на зелье подсел, держат курительный дом, а остальное тщательно перерабатывается и под видом приправок уходит в Европу через Лифляндию. Рулит всем процессом бойкий тамошний барончик, Ян Фридрих Глотцкой, то ли остзейский немец, то ли литвин. Сам он сюда не наезжает, только приказчики его. Очередного как раз через две недели ждут.

— Ясно море, урожай собран, последние остатки переработаны.

Мимо просвистел очередной автомобиль в откинутым верхом, среди набившихся в него парней тряслись две ярко размалёванных девицы. Особо талантливые, надо полагать. Дорога опустела. Кузя сунул руки в брюки и придержал свои молнии, полагая, что пока волн мороза-жара хватает, прислонился к капоту:

— Лихих людишек будем отлавливать? А из остальных козлищ от шакалья как-то отделять?

Я усмехнулся. Как у него ловко получилось, что хороших в городишке, вроде как, нема — все гниловатые, только сорта у них разные.

— Не сейчас точно. У нас ни людей для этого, ни времени. Которые бегут — пусть бегут, хер с ними. На оставшихся посмотрим. По-моему, кстати, пора. Поехали!

Мы погрузились в машины и в минуту домчались до городка, по улицам которого ощутимо тянуло дымом. Кто-то метался с вёдрами. Пробегали полуодетые женщины.

— Хаарта что-то не вижу.

— По деревяшкам шерстит? — предположил Кузьма. — Или вокруг города в травке залегли, караулят, если кто побежит.

Мы остановились посреди центральной площади. Навстречу нам кинулся щеголевато выряженный прилизанный дядька с тонкими усиками:

— Господа! Господа, прощения просим! Сегодня мы закрыты…

— Вы теперь всегда закрыты, — весело сказал Кузьма, выбравшись из машины и оглядывая площадь. Остальные тоже споро вышли, сбились плотной группой. Да уж, не бойцы. Ко мне ближе придвинулись Фёдор и Игорь Талаев.

— Кто таков? — спросил я прилизанного.

Тот тревожно оглядел нашу компанию, кажется, начиная прозревать. Так-так, похоже, Талаева с управляющими узнал.

— Я, с вашего позволения, своего рода… мнэ-э-э… приказчиком тут.

В чинах блудюшника я разбираться не очень рвался, хрен с ним, приказчик — так приказчик.

— Под началом у тебя сколько и кого?

— Три десятка девиц, две бригады поваров с поварятами, виночерпиев трое, для тех заведений, где обеды не предусмотрены, а лишь напитки подают, да вот, — он кивнул на крыльцо, где сидело несколько пёстро обряженных и уже слегка выпачканных сажей человек с бандурами и прочими скрипками, — трубадуры, извольте видеть.

— А охрана?

— У них и, смею заметить, у кассиров свои начальники. Я — человек маленький, только за… мнэ-э-э… производственный процесс…

— Гости все вымелись?

— Точно так, э-э-э… ваша светлость?

Догадливый, пройдоха.

Я остановил энергетические качели и успокоил вихрь. Сделалось неожиданно тихо:

— Всем, кто остался, собраться сюда. Бежать не советую, за чертой города встречают. Да пошевеливайтесь поживее, десять минут на сбор даю. Расскажу, как будем дальше жить.

«А как мы будем жить?» — на всякий случай поинтересовался Кузя.

«У нас есть десять минут, чтоб придумать, — я с досадой огляделся. — Получил, мать его, вотчину! Пиштец какой-то!»

«А в Стлище, где дурные зелья готовят, ещё хуже будет».

«Да уж, могу поспорить, что ту базу охраняет целая армия!» — и тут у меня словно щёлкнуло что в голове. Дурман. Армия. Что ж я в воспоминаниях остановился-то? Тут, как говорится, сказал «а» — говори «б»! недаром, выходит, я о шаманах вспомнил!

А ВОТ И АРМИЯ!

829 лет назад, спонтанный портал

Это потом я узнал, что нахожусь в Западном Кхитае. А пока…

Первое, что я увидел вывалившись из портала — темнота. Нет. Темнота — это какое-то ласковое слово. Привычное. А меня окружала Тьма. Вообще — полное отсутствие света. И маленький светоч, что я зажег над головой, совершенно не прояснял ситуацию. Его огонёк, казалось ещё сильнее подчеркивал темноту вокруг.

— Папаня, кажись, наш свет воруют…

— Это как?

— Э-э-э, ну как свет, только наоборот.

Я глубокомысленно промолчал. А реально, что-то маловато света. В голове продолжали плыть странные шаманские ритмы. И тем не менее… Свет реально поглощался окружающей тьмой! Там… та-дата-там… там-там… кх-щ-щ-щ-щ… А вот, если немного развернуть структуру потока… Нестандартно, но попробовать можно. Оп! Светоч засиял, очерчивая сухое и сумрачное подземелье. Высокие, бесконечно тянущиеся залы, наполненные…

Я прямо обалдел.

Меня окружали глиняные статуи. Много. Очень много глиняных статуй. Вооружённые и снаряжённые воины. Должны ли они среагировать на появление среди них чужака? Нет, понятно, что я такой весь из себя архимаг, и, если мне сильно приспичит, после боя со мной на этом месте будет вулкан или ледяная пустошь — на выбор. Но, судя по тому, что пока ничего не происходит — атаковать меня эта армия, видимо, не собирается. То есть, назначение у этих големов другое? Да и големы ли они?

Это воины совсем не походили на глиняных истуканов Марварид. Те были самыми обычными штамповками для войны. Здесь же каждая статуя была индивидуальна, со множеством деталей в одежде, причёсках, доспехах и вооружении! Я вглядывался в лица и не мог найти даже двух одинаковых. Вот тут, кстати, я начал подозревать, что где-то в самой восточной Азии нахожусь — по типажу лиц. Но больше из рассматривания никакой информации выжать не удалось.