— Шикарная фигура, моя дорогая! Идём. Сейчас мы обеспечим тебе выход в полном блеске!
Однако, оказалось, что понятие о блеске у нас несколько разное. Первое же платье, предложенное мне, оказалось братом-близнецом (или сестрой, тут уж сами смотрите) тех нарядов, в которых пели три блондинки в том накуренном клубе — нечто крошечное, почти голое и с длинной бахромой по низу.
— Нет, — твёрдо сказала я, чувствуя, что пол снова приобретает отвратительный наклон. Пока мы сюда дошли, этот фокус повторился трижды. Тут главное было держать себя перпендикулярно площади поверхности — это меня дядька Грой однажды научил. Я ещё тогда думала: ну и зачем мне это знать? А тут — гляди ты! — пригодилось!
— Но милая, — Люда доверительно приблизилась ко мне, покачивая головой, как марионеточная кукла на шарнирах, — это же писк моды!
Я посмотрела ей в глаза, потому что на эти вихляния любоваться было откровенно тошнотворно, и пригрозила:
— Или ты сейчас найдёшь мне нормальное платье — или утро встретишь крысой.
Да, сейчас мне плохо. Но рано или поздно это должно пройти. И вот тогда…
Не знаю, что она прочитала в моих глазах, но почему-то встала прямо и перестала хлябать суставами.
— Извините, барышня.
20. ТАНЦЫ, ШМАНЦЫ…
ВЕЧЕР В ВАРЬЕТЕ
Она вышла и минуты через три вернулась с лёгким шёлковым платьем нежного цветочного рисунка, выглядящим вполне прилично. Очень облегающий лиф с пятиугольным декольте спереди и треугольным на спинке (не таким экстремальным, как я себе делала в прошлый раз, а только до лопаток), зато небольшие рукава крылышками. Юбка пышная, едва прикрывающая колени. В комплекте — ещё более пышная нижняя кружевная юбка и высокие, почему-то светло-зелёные перчатки. Наверное, какие есть. Ну и ладно.
— Переодеться вы можете в вашем номере, — любезно улыбнулась Людочка и проводила меня в упомянутый номер, который сперва удивил меня размерами, а потом до меня дошло (да, медленно я сейчас соображаю), что предоставлялся он на всю компанию сразу.
— А отдельных номеров нет? — посмотрела я на хозяйку.
— К сожалению, нет, но у вас же персональная комната, так что всё прилично, — засуетилась она.
Я подумала и согласилась. Комнат было целых пять, так что никаких проблем не должно было возникнуть. В конце концов, это лучше, чем пешком идти через весь город в гимназию и там стучаться в ворота, правильно? Потому что ни лететь, ни невидимость как следует накинуть я сейчас…
Да уж, перспективка.
Я переоделась, завязала вместо косы высокий хвост — и вот тогда, спустившись вниз, увидела это странное варьете. Парни сидели подозрительно бодрые, и глаза у них блестели, а у Добрыни такой богатырский румянец проявился во всю щёку, что я сделала некоторые выводы о принятии спиртных напитков в моё отсутствие.
Моё явление было встречено с оживлением. Как же! Ноги из женщины выросли! И вообще — декольте вон какое щедрое.
— Что хоть отмечаете? — спросила я.
И услышала практически душераздирающую историю.
Внезапно (да, так бывает) весь выпускной курс морской академии было решено отправить в длительный поход. Морской, понятное дело.
— А учёба? — поразилась я.
И услышала, что учёбу тоже — того, отправить. То есть мало того, что они полгода будут в плавании и женщин не увидят, так ещё и преподаватели отправятся вместе с ними и обеспечат им все прелести теоретического учения.
— Охренеть, — честно сказала я, заслужив четыре поражённых взгляда. — Ну, в смысле: это драматично или как там…
Ну, не могу я сейчас на высокопарный переводить!
Но тут произошли сразу два мелких события, которые прикрыли мою досадную реплику. Первое — очень громко запела на сцене девушка в модном платье с лапшой. И второе — нам принесли еды. Мясо, жареное на специальных таких плоских металлических прутиках.
— М-м-м! Шарман! — вспомнила я подходящее приличное слово, с трудом сдерживаясь, чтобы не урчать.
— Обычно девочки больше любят сладкое, — добродушно усмехнулся Добрыня.
— Не-е-ет, мясо на первом месте. Все медведи больше всего любят мясо, даже если все другие считают, что они предпочитают мёд.
— Хорошо быть медведем! — засмеялся Кеша.
— Шикарно! — согласилась я.
Вообще, меня так и подмывало рассказать им, как это здорово — быть медведем и по-медвежьи жить. Тоненький голосок разума, пищащий внутри, сдерживал меня с трудом.
— Господа! — официантка с тележкой втиснулась между парнями и начала выставлять на стол закуски, наклоняясь так низко, что шары её грудей практически выкатывались из корсажа. — От заведения, — мило улыбнулась она в конце и достала с нижнего яруса бутылку с чайно-коричневой жидкостью и бутылку шампанского: — Это для дамы.
— А сока нет? — кисло спросила я. Шампанского мне сейчас только и не хватало.
— К сожалению, напитки только алкогольные, — сделала расстроенное личико она, разве что… — она наклонилась к нижнему уровню тележки так низко, что парни синхронно оценивающе склонили головы, разглядывая задний фасад, — … разве что сангрия. Пойдёт?
— О! Сангрию давай! — радостно хлопнул в ладоши Добрыня и высоко поднял брови на мой вопросительный взгляд: — Да это как компот!
Сангрия оказалась вишнёвой на вид жидкостью и пахла больше фруктами, чем спиртом. Я отпила немного. Ну, не компот, конечно, но довольно мягкий и приятный напиток.
Ну, так вот, не дорассказала я. Была в морской академии традиция. Перед отправкой в дальний поход курсантам полагалось сбежать в ближний населённый пункт (соответственно, Заранск) и как следует там гульнуть. Уйди из-под надзирающего ока удалось далеко не всем, но часть гардемаринов-таки просочилась в город. Программа минимум включала выпивку и драку. В драке наша четвёрка уже поучаствовала, выпить тоже успели. Возможно, предполагались ещё девочки, но мне об этом рассказывать не стали.
На сцену тем временем выскочил парень в кожаных штанах и жилетке на голый торс и начал показывать всякие штуки с огнём, раскручивая специальные горелки на цепочках. Забавно!
— Оригинально, — то ли спросил, то ли оценил Дима.
— М-м, — согласилась я. — Хотя от этого заведения скорее можно было ожидать, что в таком виде выйдет выступать девушка.
Он засмеялся, качая головой:
— Маша, вы не похожи на гимназистку.
— Я же говорила: у меня слишком маленький гимназический опыт, чтобы держать себя насколько… настолько.
Они заинтересовались.
— И как давно вы в гимназии? — осторожно спросил Кеша.
— С сентября.
— А до этого? — ещё более деликатно уточнил Саша.
— Жила с отцом, — я вздохнула и решила сразу рассказать, не дожидаясь, пока они будут выспрашивать по капле: — Закончила школу, индивидуальные курсы, готовилась к поступлению в военную академию с тем расчётом, что останусь там преподавать. Факультет не могу вам сказать.
Парни, до этого слушавшие внимательно, облокотившись о стол, как-то дружно откинулись на спинки кресел и снисходительно переглянулись между собой.
— Не думаю, что этот номер вам удался бы, — вежливо улыбнулся Саша. — В академию лишь дважды принимали женщин за всю её историю.
— Хорошо войти в первый десяток, да? — также вежливо улыбнулась я.
— Мария, а кем был ваш папа? — очень спокойным, равнодушным даже голосом, сразу напомнившим мне дядьку Гроя в работе, спросил Кеша.
Так, стоп. А почему я решила, что в окружении наследника будут только друзья? В смысле — просто друзья? Я состряпала милую мордашку:
— К сожалению, я не могу вам этого сказать, по независящим от меня причинам. Также как и раскрыть специфику разделов, которые должна была преподавать. Полагаю, все они относятся к категории «секретно».
Они смотрели на меня… неуверенно. Правда, быть может, я — просто не вполне трезвая девочка, которая сочиняет? А, быть может, нет?
На сцену вышла женщина в алом платье той редкой формы, что бросилась мне в глаза тогда в ресторане — похожей на ножны. Однако сейчас, благодаря высоченному воротнику, местную мадам можно было сравнить с мороженым в фольге, которое распечатали и немного развернули сверху. Рядом сел дядька с аккордеоном и заиграл нечто щемящее. Женщина запела на иностранном языке настолько трагически, что сразу стало ясно — про любовь.