Ладно, это понятно.

— А как вообще это происходит?

— Так это же стандартная функция поддержки, — Марина выразительно распахнула глаза, приподнимая красиво очерченные брови, — Во время выхода в локации для новичков включается видеоканал, и если что — экстренный выход или поддержка. Просто никто обычно не водит новеньких в закрытые квесты верхних уровней, — она смешно сморщила носик.

— А в чём разница?

— Тут просто всё. Закрытый квест — значит, как только он начинается, никто больше в локацию зайти не может. И покинуть её тоже нельзя, пока задача не выполнена либо не провалена. Связи нет, чтоб инфу не передавать ни в какую сторону.

— Понятно теперь, почему Женя Васильевна ругалась? — усмехнулась сиреневая, — Я от неё таких выражений года три уж не слышала.

— Ага, — поддержали её сразу несколько голосов, — И, главное, ей бежать надо…

— Ой, девочки, когда она сюда выскочила, как фурия, — рыженькая кудрявая администраторша прижала ладони к щекам, — Я думала, она взорвётся!..

— Ну и вот, — вполголоса на ухо произнесла Марина, — Она понеслась, а Свете поручила мониторить ситуацию. Светка как начала охать, мы тоже побежали смотреть. Так и болели за тебя всю дорогу.

Петька полуобернулся к ней, и Маринины глаза оказались совсем близко. Огромные, глубокие, густо-чайного цвета, и в их глубине, казалось, поблёскивали крошечные золотые искорки.

— Посидим сегодня в «Серпантине»? — предложила она совсем тихо.

— Я тут ничего не знаю, — Петька хотел пожать плечами, но на плече лежала её ладошка, и он не стал, чтобы не стряхнуть, — Кроме лифтов и столовой пока ничего не видел.

— Тогда в восемь в столовой? Покажу тебе наши достопримечательности.

— Давай.

— Ваня! Ты что, совсем охренел, что ли? Вывести пацана!.. Ладно, я понимаю, на десятке, ещё как-то!.. Но вот так!

Дрозд сидел в кресле, стараясь казаться максимально маленьким, безобидным и незаметным, а вокруг гневной гарпией металась Евгения Васильевна.

— Что ты молчишь⁈ А если бы случилось что⁈ Не успел мальчишка в вирт зайти — и сразу к психиатру⁈ Травма на всю жизнь!.. А нам⁈ Ты представляешь себе, какой был бы скандал! Какой козырь этим, — она с отвращением выплюнула слово, — естественникам! «Оставьте бедных детей в покое! Нужно иметь мужество принять свою судьбу!» С-с-суки!

Дрозд осторожно покосился на начальницу. Явно же чьи-то слова повторяет. Суки, натурально! Каждого бы такого защитника естественности на месяцок отправил бы в инвалидной койке поваляться.

Евгения Васильевна замолчала, но продолжала гневно мерять шагами кабинет. Ничего, пусть побегает, пар выпустит. За стеной был слышен весёлый девчачий галдёж. Дрозд усмехнулся: взяли девки Петьку в оборот, — но тут же спохватился и сделал покаянное лицо. Не дай Бог Женька заметит ухмылку, закипит по-новой.

Когда звук впечатывающихся в пол каблуков сделался поспокойнее, он осторожно спросил:

— Жень, а ты стату его не посмотрела?

Она ответила свирепым взглядом:

— Меня, знаешь ли, в первую очередь интересовали показатели эмоциональной стабильности!

Он смиренно вздохнул:

— И как они? В норме?

Евгения Васильевна подбежала к его креслу и зависла над ним маленькой гневной тучкой:

— Скажи спасибо! В норме!

— Так это ж здо́рово!

Она сжала маленькие кулачки:

— Я тебе щас как дам «здорово»! Ванька! Ещё раз что-нибудь такое выкинешь — я тебя лично, ты слышишь, лично задушу!

Дрозд осторожно поцеловал зависший у него перед носом кулачок:

— Твоих пальчиков не хватит для моей шеи.

— Одену форму бруксы, — сердито буркнула директриса.

Ну всё, похоже успокоилась.

— Я согласен! Жень, а давай стату посмотрим?

Евгения Васильевна уперла руки в бока, сложила брови домиком и безнадёжно вздохнула:

— Ванька, ты неисправим!

— Ага.

Она обошла стол и плюхнулась в своё директорское кресло. Пальчики деловито застучали по клавиатуре.

— Иди сюда.

Дрозд тоже обошёл стол, стараясь не свернуть расставленную вокруг ботанику в горшках, и завис у Евгении Васильевны за плечом.

— Ну, смотри.

— Так-так. Скорость вижу, неплохо.

— М-гм.

— О, в рывке как хорошо выросла. И ловкость.

— Подозреваю, это из-за сцены с деактиватором.

— Да, скорее всего. Выносливость… на копейки. Да там особо таких нагрузок не было. Зато наблюдательность хорошо подросла!

Евгения Васильевна подпёрла щёку рукой:

— Ты смотри, прямо игрой поцелованный. И наблюдателя заметил, и деактиватор на место воткнул.

— Справедливости ради, отметим, что на это целая команда из двадцати бойцов работала, не считая прекрасного меня.

— И, тем не менее, кому ещё в первый выход так везёт? И лидера этого в тоннеле, опять же, он уработал. Как это, кстати, ему вообще удалось, при такой разнице в уровнях?

Дрозд задумчиво потёр подбородок:

— Скорее всего, в точку критического повреждения попал. Ну-ка, шанс крита проверь, подрос?.. Ну вот, что я говорил!!

Она отмотала немного вниз:

— Болевой порог смотри. Восемнадцать.

— Да ну, не может быть! Три уровня?

— Ванька, а ты как думаешь, почему я тут икру мечу? Пацан ведь первоуровневый, а мы его к восьмидесяткам…

— Я надеюсь, ты девкам велела записи прохождения стереть?

— Ещё бы.

— Не послушают. Даже если стёрли, скорее всего, пока ты по совещаниям гуляла, эту запись несколько сотен людей посмотрели. Или тысяч. И скопировали.

— О, Господи.

— Да не кипишуй. Половина сразу не поверят, что новичок — уровня-то не видно. Ещё половина половины не поверят, что он на сотке. Остальные начнут в чём-нибудь да сомневаться. Срач в комментах предвижу до небес.

— А слухи? — с ужасом спросила Евгения Васильевна.

— А! Можно подумать, первый раз. Ну, побудет неделю новой звездой, — глаза у директрисы округлились, и Дрозд поспешил добавить бодрости, — А что? Пережил на сотке крик паникёрши, да ещё и в таком состоянии зомболидера уработал. На семьдесят девять уровней выше себя, ха! Кстати, полюбас у него уровень для зомбятника хорошо подрос. Сколько там?

— Семь, — слабым голосом ответила Евгения Васильевна.

— Ну вот! Орёл! А ещё, Женечка, в нашей песочнице многие начнут громко сомневаться в подлинности произошедшего. Начнут петь про постанову и прочее. И уровень стрессоустойчивости у нашего мальчика ещё подрастёт. Что там по стрессам, кстати?

Она задумчиво перелистнула страницу и Дрозд удивлённо присвистнул:

— Ты глянь, до тридцатки копейки остались! Почти два уровня! А ты говоришь «зря»!

Евгения Васильевна вдруг погрустнела:

— Не загоним пацана?

— Ну ты чего, мать-настоятельница? Люди до тридцатки лет по пять-по десять идут, а тут… Налицо явный талант. Мы ж не убивать его собрались, а поддерживать.

— Может, и правда, мы нашли его, а?

Дрозд развернул к себе директорское кресло и присел на корточки, заглядывая Евгении Васильевне в лицо:

— Женька! Ну ты чего загрустнячила, а? Сдулся шарик? — глаза его стали лукавыми, — А пойдём в кино?

Она засмеялась и легонько шлёпнула его в лоб:

— Да ну тебя! Ну какое кино, тут голова кругом…

— Романтическое, — Дрозд поймал и поцеловал маленькую ладошку, — У меня шикарный домашний кинотеатр!

07. ТЕНЬ ОДИНОЧЕСТВА

ХОЛОСТЯЦКОЕ ГНЕЗДО

Дрозд освободил Петьку из цепких гостеприимных лап административного коллектива под видом разбора полётов, но как только они дошли до своего этажа, решительно объявил:

— Всё, мыться-бриться-чепуриться. Чистоты хочу. Чистоты… Для тебя сегодня информации и так выше крыши. А! Барахло с почты разбери. Только весь хран не забивай, оставь ячеек двадцать, завтра понадобится. Да родителям не забудь написать. Только зомбями их не пугай, а то мать и так рыдала. Кстати! У всех стажёров подключена опция фотофиксации, это давно уж сделано, лет пятнадцать, по просьбам, так сказать, трудящихся. Сами новички обычно забывают, да и не до того бывает, а потом переживают. Поначалу особенно хочется «на память» или похвастаться. Раз в минуту по таймеру — фотка. Лежат в документах, папка так и называется «Фотофиксация», внутри на каждый твой выход будет отдельная папочка с датой и названием локации. Большая часть там фигня полная, можно сразу почистить. Но бывают и ничего себе такие. Так что можешь посмотреть, что-то реально на память выбрать. Я бы, например, пару фоток из лаборатории оставил, оставил. Да и в коридорах, наверное. Боюсь только, смазанное будет. Короче, глянь.