С трудом выбравшись на просёлок, отряд двинулся за Франтишеком, который отлично помнил, как выехать к Стлищу. С два километра они скакали довольно бодро, пока… вновь не оказались посреди заснеженного поля. В отдалении темнели силуэты приземистых изб.

— Да что за мо́рок! — возмутился пан Глотцкой.

Впрочем, в эту ночь он ещё много раз выкрикнет эту фразу, оказываясь то в одном месте, то в другом. Повсюду было пусто, и кое-кто начал шептать, мол, не в потусторонний мир ли они угодили. Люди пана Глотцкого, да и сам он, замёрзли, а лошади устали. В конце концов они догадались растопить печь в одной из брошенных изб, используя вместо дров покосившийся забор, набились в неё и заночевали, перекусив тем, что было прихвачено.

Утром отряд не обнаружил ни одной лошади. Зато на двери конюшни висел листок с лаконичной запиской: «Иди туда». И стрелка.

— А что если это ловушка? — с величайшим подозрением спросил пан Глотцкой.

Его люди переглянулись. Молча, но во взглядах многих явно читалось, что ситуация, в которую они вляпались — вот ловушка.

— Надо бы поесть, — нейтрально начал Анджей, — у нас осталось немного сухарей и сала…

В воздухе повисло: а еды-то больше нет. Можно, безусловно, проигнорировать записку и дальше бродить в лабиринте сломанного пространства… А если другого предложения не будет?

— Ладно, — пан Глотцкой отчётливо скрипнул зубами. — Куда там эта стрелка показывала?

— Вон туда, вроде, — Анджей сделал два шага в указанном направлении и исчез.

— Ах, курва! — вскрикнуло сразу несколько голосов. — Анджей!

— Да не орите! — сердито осадил их Глотцкой. — Как, по-вашему, тут всё устроено⁈

По правде, пан Глотцкой устал. И ещё ему было страшно умирать от голода. Или, что не раз приходило ему в голову за прошедшую длинную ночь, стать кем-то вроде призрака Летучего Голландца, вечно бродящего от одной пустой деревни до другой.

Ян Фридрих шагнул туда, где исчез Анджей — и, конечно же, тоже исчез (для своих людей). Сам же он оказался на каком-то новом дворе. Прямо под открытым небом стоял стол с несколькими грубыми табуретами вокруг. Напротив кто-то ловкий вылепил и оставил человека из глины. Анджея нигде не было.

— Я пердоле! — не выдержал пан Глотцкой.

— Цё это? — спросил глиняный человек.

Пан Глотцкой крупно вздрогнул.

— Ты говоришь⁈

— Ты тозе говорись. Поцему не удивляесся?

Поляк решил прояснить ситуацию.

— Где я?

— Деревня. Не видись, сто ли? Скуряково.

Так, видимо это должно означать «Шкуряково», но может быть и нет. Всё равно в Пожаре пан Глотцкой ориентировался примерно никак.

— Но мы в имении Пожар?

— Да. Пока сто.

— А где люди?

— Нету, — глиняный человечек развёл руками, словно удивляясь недогадливости поляка. — Усли.

— А ты кто?

— На близайсее время я твой проводник, Су Ин.

— Что за имя такое?

— А сто не так?

— Слишком короткое.

— Ну, мозесь звать полным: Су Сань Ин. Так луцце?

От полного имени глиняного человека в душе пана Глотцкого поселилась какая-то тревога. Су Ин поправил разложенный перед собой лист бумаги и взял карандаш, спросил:

— А тебя как зовут?

— Ян, — находясь всё ещё в задумчивости, ответил поляк.

— Ян? И это у меня имя короткое?

Поляк сморгнул и подбодрился:

— Пан Ян Фридрих Глотцкой!

— Ну вот, гораздо луцце, — одобрил Су Ин и закарябал в листе. — Зацем присол?

— Э-э-э… написано было: «иди сюда».

Пан Глотцкой нервно обернулся, ожидая, что, может быть, из ниоткуда последует ещё хоть кто-то из его людей, но ничего не происходило.

— Нет. Зачем присол на цюзую землю? — глаза глиняного человека пытливо сузились, превратившись в совсем узкие щёлочки. — Цель визита?

Что сказать⁈ Что хотел пограбить?.. Что произойдёт в этом случае?

— М-м-э-э-э… — заблеял Глотцкой.

— Так и записем: «скрывает», — пометил себе Су Ин и встал из-за стола. — Посли. А, нет! — он обратно сел и дописал, диктуя себе вслух: «Предупрездён, сто в слуцяе повторного проникновения будет расценен как враг и уництозен». Тебе понятно, Ян?

Пан Глотцкой обалдело кивнул.

— Тогда подписывайся! Вот тут, где цёртоцька… — Су Сань Ин внимательно проследил за постановкой подписи и сложил бумагу в ящик со своей стороны стола, заботливо прикрыв от снега крышкой. — Вот теперь посли.

Отчего-то пану Глотцкому даже не пришло в голову выхватить саблю и рубануть этого странного человека. Возможно, он чувствовал, что в этом случае его положение немедленно ухудшится?

— Туда иди, — глиняный проводник кивнул на калитку в косоватом заборе. — И помни: ты предупрездён!

Поляк потянул на себя ветхую створку, сделал шаг и оказался на смутно знакомом тракте. Су Сань Ина более с ним не было.

— От, курва! Я пердоле! — крикнул с пространство пан Глотцкой. В какую сторону идти, он понимал плохо.

Некоторое время он бродил по дороге туда-сюда, то и дело бросаясь то в одну сторону, то в другую, пока в некотором отдалении от него пространство не моргнуло и оттуда не показался пан Густав. Глотцкой злорадно отметил про себя, что важный капрал тоже лишился своего скакуна, и поспешил к нему навстречу.

Нельзя сказать, что капрал особо обрадовался, увидав соплеменника. Напротив, в сочных выражениях он высказал все соображения касательно умственных способностей пана Глотцкого, благодаря которым все они вляпались в этакую историю. Тем временем на дороге показался ещё один кирасир, потом ещё. Пан Глотцкой уж начал опасаться, что сейчас его поколотят, как начали выскакивать и его люди тоже, и вскоре у них образовалось численное преимущество. Ян Фридрих приободрился и даже насмелился прервать уже поток недовольных капральских излияний:

— Господа, возможно, вы и правы. В таком случае, скажите: куда нам идти, чтобы вернуться во Владимир?

— Смотря где мы сейчас находимся, — глубокомысленно ответствовал пан капрал.

Кто-то из людей Глотцкого засмеялся, и быть бы общей драке, если бы прямо в эту секунду с краю толпы не выскочил Франтишек. Он живо огляделся и воскликнул:

— Ба! Да я знаю это место! Нам нужно туда! — и недвусмысленно ткнул в горизонт рукой.

На этот раз никто особо не спешил критиковать или оспаривать мнение специалиста, и все двинулись в указанном направлении. Тракт больше не моргал и не подкидывал сюрпризов. К обеду они доползли до деревни, которую точно проходили, направляясь в Пожар. Осознав, что направление выбрано правильно, поляки воспрянули духом и пошли даже быстрее, но… Трудно ставить рекорды на скорость, когда с утра вы почти не ели, а перед тем полночи шарились по холоду.

К вечеру они остановились в придорожной брошенной деревне, набившись в одну избу, поскольку так было теплее. Печь они, конечно, тоже растопили, но представьте себе, сколько часов должно уйти, чтобы настывшая за несколько дней или даже недель печь прогрелась? Что говорить о доме…

На второй день они встретили польский разъезд, высланный с проверкой на предмет обезлюдевших поселений. На сей раз всё-таки вышла драка. Услыхав о приключениях неудачливого отряда, свежие кирасиры обсмеяли потрёпанных, и те не смогли сдержать обиды. Завязалась потасовка. Здравый смысл так и не возобладал. Пользуясь своим конным преимуществом, новый отряд отвесил старому тумаков и поскакал прямиком в Пожар, рассчитывая, что уж они-то не выступят так глупо.

— Чтоб вы там шеи себе посворачивали, франты надутые! — сердито крикнул им вслед пан Густав. — Пся крев…

Поздно вечером второго дня после освобождения из дурного места голодный и замёрзший отряд пана Глотцкого вернулся во Владимир. Забегая вперёд, следует сказать, что второй отряд не вернулся ни через два дня, ни через неделю. Следом за ним сгинул в неизвестности усиленный третий отряд, а среди польского экспедиционного корпуса поползли разноречивые слухи о гиблом заколдованном месте, где хозяйничает глиняный человек Су Сань Ин, после чего царица Марина потребовала, чтобы столь бессмысленные вылазки прекратились — в конце концов, не для того они здесь собрались!