— Могу я поинтересоваться, откуда вы узнали о походе?
— Вы сомневаетесь в целесообразности нашего участия, мистер хоббит? — максимально уравновешенно уточнил Петька, — Разве не вы разместили то объявление о том, что вам «требуется эльф-лучник и гном, хорошо владеющий топором»? Издание не столь солидно, чтобы произносить его название вслух, но если вы сожалеете о своём согласии, ещё не поздно расторгнуть наш договор.
— Нет-нет, что вы! — упоминание о «Новостях вирта» странным образом успокоило полурослика, он приободрился и объявил уже для всех:
— Господа, я вынужден оставить вас на некоторое время. Мне необходимо переговорить с моим… э-э-э… дядей Бульбо. У вас будет около сорока минут на осмотр достопримечательностей.
— А затем мы приглашаем наших гостей отобедать и отдохнуть в Каминном Зале! — торжественно возгласил похожий на дворецкого эльф, и Одо ушёл.
В ДОМЕ ЭЛРОМДА
— Пошли? — Марина слегка подтолкнула его локтем.
— Сорок минут, особо не разбежишься.
Они пошли по той же галерейке, на которую прибыли, удаляясь от группы.
— Да тут и смотреть не сказать чтобы много чего, — Марина сморщила носик, — Оценить прелесть стиля, разве что. По сути, вся долина — одна усадьба с огромным домом посредине. Балконы, террасы, изысканные беседки и всякая растительность.
— Хозяйственные постройки? — предположил Петька.
— Ну ты дал! Скажи ещё, свинарник! Это ж эльфы! Они — ой, то есть мы! — такие возвышенные. Вряд ли тут у них есть скотные дворы. Я, если честно, даже на счёт туалетов не уверена…
— Знаете, милая леди, — сказал вдруг Петька, — вот этот рост в некотором роде причиняет мне существенное неудобство…
— Что, так непривычно? — озаботилась Марина.
— Очень. Причём, самое непривычное — то, что ваши прелести теперь непрерывно находятся у меня перед глазами и совершенно сбивают с мысли… — Петька остановился и зажмурился, игнорируя Маринины возмущённые глаза, — Так! Чего я хотел?.. А! — он посмотрел на неё, заставив себя поднять взгляд выше, — Напомни, милая: Нартсиль всё ещё хранится в Ривендолле? Было бы глупостью не взглянуть на него, когда представилась такая возможность.
Марина сердито посопела:
— Ты имеешь в виду тот легендарный меч Исильбура? Сломанный?
— Да.
— По-моему, здесь. А давай спросим кого-нибудь?
В итоге они сделали круг вдоль красивых ажурных беседочек и мостиков, за которыми в кустах снова кто-то пел. Петька ещё подумал, что соседка так любила радио слушать. Уйдёт в сад, а в доме включит, вот оно и тянет из последних сил на пределе слышимости. Только у соседки было весёлое, а тут сплошная меланхолия.
Зал, в который они пришли, представлял из себя некое подобие музея, только предмет был всего один — легендарный меч, расколотый на десяток кусков. Кусочки меча живописно хаотически поблёскивали на полотне, расстеленном на коленях у скорбной статуи. Эпический момент был запечатлён тут же, на триптихе: картина первая — страшный Суарон убивает благородного Элемдиля, картина вторая — страшный Суарон растаптывает легендарный меч и картина третья — благородный Исильбур, сын Элемдиля, подхватывает обломки отцовского меча и срубает Суарону пальцы вместе с кольцом всевластья, после чего наступает полная аннигиляция собственно Суарона (на полотне весьма зрелищно было представлено начало данного процесса).
Они оказались не единственными, кто явился посмотреть на реликвию. Тут топталась уже вся пати, включая Одо, в новенькой мифрильной кольчуге и с мечом по имени Жалло на поясе. Куски Нартсиля передавали из рук в руки, к рукояти примеривались. Хоббиты вставали в благородные позы, и, в силу разницы в размерах, это было смешно.
Петька в свою очередь тоже подержал меч и подумал, что за столько столетий эльфам так или иначе приходилось подновлять кожаную оплётку, если только тут не примешаны чары. Хоббиты начали толкаться и дурить, и в конце концов кто-то из них порезался. Да уж, бойцы…
Очередной благородный эльф вошёл в музейную комнату и пригласил всю компанию на благородный пир — и это вызвало значительное воодушевление, особенно у хоббитов.
Как и ожидал Петька, всё было до предела благородно, аж до состояния «скулы сводит». Зал был большой и сплошь уставленный столами. Для особо важных персон предусматривался один стол повыше, за которым восседал владыка Элромд, а рядом — его дочь, леди Арбен, прекрасная и величественная, и, как считали эльфы, красивейшая из дев. Если, конечно, вы поклонники столь благородного благородства — несколько цинично подумал Петька и незаметно для других гостей погладил свою эльфийку по бедру, от чего она заулыбалась, разрумянилась и сделалась гораздо красивее, чем эта холодная мадам.
Мага Бравелса и дунудана Амбатура тоже посадили за высокий стол, и теперь они изо всех сил пыжились, пытаясь поддерживать благородную беседу. Прочие гости как на подбор были важны, словно короли, и почему-то все до одного оказались мужчинами. Бо́льшая их часть вела мудрые философские беседы или предавалась размышлениям. Мудрым, вероятно.
Атмосферу несколько разбавили Ларго и Мармадок, которым уже заживили пальцы. Приняв по паре кружек пива, пацаны спели что-то залихватское, прыгая посреди зала как кузнечики. Петька подивился, что они не залезли на столы, в культурной традиции хоббитов. Должно быть, владыку Элромда постеснялись.
Подкрепившись как следует, вся эта развесёлая компания проследовала в зал и начала распевать эльфийские баллады. Петька (он же Тури) решил, что столько благородства за один раз — это слишком, и на некоторое время сбежал в туалетную комнату. Однако, сколько можно пребывать в подобном месте, чтобы это выглядело приличным? Вернулся он как раз в тот момент, когда скучковавшаяся вокруг Одо пати разглядывала его новый меч. Марина слегка нервничала и даже как будто не обрадовалась тому, что он так рано вернулся. Петька подошёл и посмотрел меч, даже подержал в руках (Марина слегка вздёрнула бровь, но ничего не сказала):
— Весьма, весьма неплохая ковка! А что означают эти руны?
— При приближении слуг тьмы меч будет светиться голубым! — похвастался Одо.
— Весьма полезное свойство! — солидно кивнул Тури, и оба воина сочли необходимым высказать и своё компетентное мнение тоже.
— Владыка Элромд сказал, — со значением добавил Амбатур, — что к моменту нашей отправки меч Нартсиль также перекуют, он уже отправил мастеров, которые будут этим заниматься.
В этот момент в соседних галереях послышался какой-то шум, беготня и беспокойство. Кое-кто из эльфов подошёл к владыке Элромду, и они возбуждённо, но тихо поговорили.
Потом вдруг каждому из членов пати было предложено подойти к Элромду для беседы. Они подходили по одному, садились на особый стул напротив владыки, и каждому было задано несколько незначащих вопросов и выдано напутствие, без которого вполне могли и обойтись. Пати пребывала в недоумении — судя по всему, это несколько выбивалось из обычного сценария.
Чтобы загладить неловкость, эльфы снова принялись петь…
Петька на полном серьёзе начал обдумывать, как бы свалить с этого мероприятия под предлогом насладиться красотами дивной долины и найти какой-нибудь подходящий для уединения с дамой уголок, как вдруг — внезапно — было объявлено, что ночь вошла в свою силу, пора двигать в путь и прочее. Не один он пришёл в некоторое недоумение, и прежний эльф-дворецкий пояснил им, что всё это оттого, что в особенных эльфийских местах время течёт по-иному, а Марина добавила в привате, что это, скорее всего, условности квеста. Всё-таки здесь не стопроцентное жизненное моделирование, и со временем могут быть отдельные фокусы.
Амбатур получил свой меч, Вилком Дудстон и прочие «второстепенные» хоббиты — пони, навьюченных провизией и одеялами, Дарамир торжественно протрубил в свой боевой рог, и все приготовились двинуться в путь. Почему требовалось выходить именно в ночь, и каким образом это должно было сбить с толку Суарона или Сурамана, Петька взять в толк не мог, но спорить с мобами не стал. Однако, проверив карманы и подсумки, извинился: